Галинкина любовь [Я буду держать тебя за руку] - Юлия Владимировна Монакова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Словом, Вика и Данила неожиданно оказались предоставлены сами себе. Она внезапно поняла, как не хватало ей вот этих моментов уединения с мужем. Как давно они с Даней не могли просто побыть вместе, без свидетелей…
С покупателями удалось сразу же найти общий язык и договориться, но для сделки требовалось оформить какое-то невероятное количество бумаг. Вика совсем было растерялась. К счастью, Данила оказался посмекалистее и собраннее в этом вопросе – он исправно таскался с ней по всем инстанциям, помогая правильно составить документы.
В свободное от формальностей время они много и с удовольствием гуляли по городу. Приобщая мужа к родным просторам, Вика и сама заново открывала для себя места, где прошло её детство.
Они подолгу бродили по набережной, любуясь Волгой-красавицей.
– Ты говорила, что переплывала с одного берега на другой! – вспомнил Данила, с сомнением глядя на жену. – Привирала, что ли?
– Ничуть не бывало! – обиделась Вика. – Правда переплывала. Думаю, и сейчас смогла бы, хоть давно не тренировалась. Это тебе не в морской водичке плескаться, которая сама на плаву держит, – поддразнила она.
Вика действительно была отличной пловчихой с детства. Причём, выучилась плавать она сама, без посторонней помощи. Бабушка часто возила её на Волгу – о, для маленькой Галинки это было целое путешествие. Они долго-долго ехали на трамвае, затем шли вниз по улице к набережной и уже оттуда спускались на пляж. Повзрослев, Вика поняла, как нелегко бабушке давались эти поездки: потеряв сына, она, по идее, могла держать внучку как можно дальше от воды в страхе за её жизнь. Но Варвара Романовна не ущемляла Викиной свободы.
– Эх, если бы у нас с тобой осталось побольше времени на Самару, мы обязательно поехали бы в какой-нибудь круиз! – произнесла Вика мечтательно, облокотившись на парапет набережной и всматриваясь в широкую водную гладь, по которой вдали плыл белоснежный теплоход. – От нас много маршрутов – Казань, Ярославль, Кострома, Нижний Новгород, Волгоград, Астрахань… Мы как-то с бабушкой плавали, до сих пор помню свой восторг. Это было настоящее приключение!
– Ну, может быть, в следующий раз? – улыбнулся Данила. – Да, квартиру ты продаёшь, но не значит же это, что отныне ничего больше не будет связывать тебя с родным городом.
– А разве нет? – равнодушно (пожалуй, даже более равнодушно, чем того требовала ситуация) отозвалась Вика. – Что у меня здесь останется?
– Зов крови, – усмехнулся он. – Корни. Твоя история. Дворы и тротуары, по которым ты носилась с подружками. Воспоминания. Люди. Отец с мамой, в конце концов…
Вика резко отвернулась от него, чтобы не выдать волнения.
– Зачем ты так, – сказала она еле слышно. – Ты же знаешь мою ситуацию…
Он подошёл ближе и мягко обнял её сзади за окаменевшие плечи.
– Конечно, знаю, малыш. Поэтому и хочу, чтобы ты расставила все точки и завершила, как сейчас принято говорить, свои гештальты.
– Какие гештальты? – она обернулась к нему с мучительной гримасой на лице. – Отец обо мне и знать ничего не хотел все эти годы. Он бросил нас с мамой и ушёл к другой женщине, которая нарожала ему других – вероятно, более нужных и любимых – детей. А мама… Как ты вообще можешь говорить о моей маме?! Она в психушке, я ничем не могу ей помочь, понимаешь, ничем! Единственное, что я в состоянии сделать – это регулярно переводить деньги на её лечение, чего ещё ты от меня требуешь?
– Ш-ш-ш, успокойся, – он прижал её к себе. – Я ничего не требую. Я знаю всё, что ты делаешь для своей мамы, это очень ценно и важно. Просто мне казалось… извини, если я неправ… мне казалось, что ты сама в глубине души хочешь повидаться и с отцом, и с матерью. Хотя бы для очистки совести.
Вика долго молчала. Слёзы подступали к её глазам, но тут же высыхали от резких порывов речного ветра.
– Я… боюсь, – призналась она наконец.
– Разочарования? Но ведь ты, по-моему, и так давно не питаешь иллюзий.
Вика замотала головой.
– Не разочарования… Наоборот.
– То есть? – нахмурился он.
– Что, если отец окажется вовсе не таким уж чудовищем, каким я себе его навоображала? Что, если мама нуждается во мне больше, чем меня все упорно убеждают? Что, если я попросту плохая дочь и бездушная скотина? – её голос дрогнул.
– Ты не скотина, – он снова прижал её к себе. – И не плохая дочь. Ты – храбрая маленькая девочка, на чьи плечи слишком рано свалились все тяготы взрослого мира. Ты подсознательно боишься ещё большей боли, вот и прячешься от потенциальных проблем, как страус – головой в песок. Но… ведь ты не одна, малыш. Я готов пройти этот путь с тобой. Поддержать, подставить плечо, подать руку. Неужели тебе даже сейчас страшно?
Она повернулась к мужу лицом и испытывающе взглянула ему в глаза.
– Ты… действительно думаешь, что мне стоит это сделать?
Он легонько сжал её ладонь.
– Я в этом уверен.
– И ты правда будешь рядом? То есть, пойдёшь со мной на эти встречи и будешь подбадривать, если я слишком уж растеряюсь?
– Ну разумеется, я не отпущу тебя одну, – подтвердил он. – Ничего не бойся. Я буду всё время держать тебя за руку.
Встречу с отцом Вика назначила в парке Гагарина. Почему-то это место первым пришло ей в голову – в детстве она часто туда приезжала. Они с бабушкой кормили белочек кедровыми орешками и семечками, угощались мороженым и газировкой, маленькая Вика каталась на аттракционах… В обшем, там ей было привычно и спокойно.
Однако, сидя в условленном кафе, Вика всё равно заметно нервничала. Они с Данилой и Ванечкой специально явились пораньше, чтобы оставить немного времени на моральную подготовку к встрече. Муж даже предложил ей выпить немного вина. Вообще-то, парк считался детским, поэтому алкогольные напитки здесь официально не продавались, но вовсю велась торговля «из-под полы» – в основном пивом, вином и шампанским. Впрочем, Вика всё равно отказалась от этой идеи. Алкоголь никогда не помогал ей толком расслабиться – наоборот, делал её слишком взвинченной и возбуждённой.
Отец явился минута в минуту. Вика сразу его узнала, несмотря на то, что он очень изменился по сравнению с тем,
